Пароходы | История пароходства

О том, что произошло на Царицынских пристанях и на рейде 12 июня 1901 года, узнала из газет вся Россия. Загорелась беляна. Потушить ее не смогли. Эта беляна стояла под выгрузкой в большом счале, и огонь перекинулся на соседнюю беляну. И судорабочие, и приказчики, и владельцы леса уже видели, что запылает весь караван, но предпринять что-то действенное были не в силах: беляна – тяжелое несамоходное судно, один подъем якорей занимает уйму времени. Судорабачие бросились расчаливать стрежневые беляны, пускать по течению, подальше от огня. Маневренного портового флота, способного и караван развести, и с огнем бороться, в Царицыне не было. Загорелся один счал, другой, третий… Огонь перекинулся на берег. Запылали штабеля леса. От них загорелись лесозаводы. Береговая пожарная служба тоже ничего предпринять не могла: городовые пожарные имели 13 бочек и всего два насоса. Ручных, естественно. От заводов загорелись поселки Ельшанка и Купоросный.
Три дня бушевал огонь.
Три завода и два поселка выгорели дотла. Из 29 белян, стоявших на рейде, спасти удалось только 7. Общий убыток составил 13 миллионов рублей.

* * *
В начале века по общему грузообороту Царицын занимал второе место на Волге после Нижнего Новгорода, по лесным грузам – первое. Царицынский пожар был страшным ударом по промышленникам и лесоторговцам, а заодно и грозным предупреждением всем судовладельцам. В 1902 году пароходные общества «Русь», «Кавказ и Меркурий», «Нобель» на паях решают строить пожарно-спасательное судно.
Проект был заказан лучшим корабелам России. В расчетах принимала участие группа выдающегося ученого, математика, и кораблестроителя Алексея Николаевича Крылова.
В 1903 году Царицын получил уникальное по тем временам судно: два двигателя по двести лошадиных сил каждый позволяли развить скорость до 24 километров в час. Поршневые насосы создавали в пожарной системе давление до 20 атмосфер. Мощными были и водооткачивающие средства. Крепкий набор стального корпуса, металлические надстройки (редкость в ту пору) придавали основательность и надежность.
Назвали судно «Царев».
О том, сколько раз приходилось бороться с огнем «Цареву» до 1917 года, сведений не осталось. А вот откачивал и спасал от потопления «Царев» наверняка не одно судно: большая часть флота в то время представляла собой деревянные баржи, которые постоянно текли. На них существовала даже такая должность – водолив. При посадке на мель, при неправильной загрузке в бортах появлялись щели, судно надо было откачивать, а потом конопатить.
В зиму 1917-го на 1918 –ый год в Царицынском затоне отстаивался большой караван судов разных пароходных обществ. Пятого февраля Ленин подписал декрет о национализации флота. Судовладельцы не могли в одночасье с потерей своей собственности. Но, чувствуя, что флот им не вернуть, шли на крайние меры. Появились шайки бандитов.
В конце марта загорелись два судна, стоявшие почти на выходе из Царицынского затона. Это были большие пассажирские пароходы «Самара» и «Графиня». Огонь стал стремительно распространяться по деревянным надстройкам. Это был поджог: оба судна вспыхнули одновременно, все было рассчитано так, что огонь перекинется на караван.
Лед в затоне уже был разбит, «Царев» стоял на парах. Не медля, он направился к горящим судам, средства пожаротушения приведены были в действие, и очаги пламени на обоих пароходах удалось подавить.
В 1926 году пожарно-спасательный пароход «Царев» переименовывается в «Гаситель».
Конструктивной особенностью «Гасителя» был подводный таран. Он предназначался для того, чтобы при сильном пожаре в случае крайней необходимости пробить борт горящего судна. В 1935 году загорелась деревянная баржа с хлопком-сырцом на рейде у острова Крит. Как известно, хлопок потушить очень трудно. Капитан «Гасителя» принимает решение затопить баржу вместе с грузом. «Гаситель» тараном пробивает борт, а течением судно разворачивает, «кладет», как говорят судоводители, и таран застревает в корпусе баржи. Сверху бушует огонь, в пробоину идет вода, баржа оседает, увлекая за собой носовую часть «Гасителя». От дифферента оголяются винты, работа машин на задний ход уже ничего не дает. Дифферент увеличивается, и капитан готов дать команду «покинуть судно». Но в какой-то момент плавучесть «Гасителя» все же превысила силы, удерживающие таран. «Гаситель» вырывается из ловушки.
Этот случай применения тарана был тщательно проанализирован экипажем и судовыми службами пароходства. В зиму с тридцать пятого на тридцать шестой год в красноармейском затоне у «Гасителя» был вырезан весь форпик и заменен на новый. Таран убрали.
«Гаситель» стал знаковым судном для Сталинграда. Весной «Гаситель» первым выходил из затона. Об этом сообщали царицынские газеты, объявляя таким образом, что навигация открыта.
Летом мальчишки, завидев идущий «Гаситель», с разбегу бросались в воду – всем было лестно покачаться на его стремительно накатывающей на берег крутой волне.
С первых дней войны грузопотоки на Волге существенно изменились. На восток стали перемещаться массы людей, станки, оборудование. Резко повысилась доля военных перевозок. Роль Сталинграда, как транспортного узла с механизированными причалами и несколькими ветками железных дорог, возросла.
Криворожский железорудный бассейн был захвачен немцами, многие металлургические заводы страны были на грани остановки. Тогда речники и железнодорожники организовали доставку уральской руды. Руда грузилась на баржи в Левшино (на Каме), шла в Сталинград и в Красноармейске переваливалась на железную дорогу. Для организации нового грузопотока речникам пришлось немало поработать в переналаживании транспортерных перегружателей.
В самом начале войны перед речниками стала и кадровая проблема: многие водники были призваны в армию, сотни волгарей пошли на защиту Родины добровольно.
7 июля 1941 года Совнарком разрешил перевести с трехсменного на двухсменное несение вахтенной службы на судах. Этим же постановлением разрешалось допускать к работе женщин, в печати стали звучать призывы к ним идти на суда и пристани. В Нижне-Волжское пароходство, управление которого находилось в Сталинграде, в 1941 году было принято 750 женщин. В трех приволжских городах – Горьком, Астрахани, Сталинграде – были созданы эвакуационные базы. Их задача состояла в том, чтобы обслуживать и распределять потоки эвакуированных людей. Однако не всегда достигалась необходимая четкость и согласованность действий руководства этих баз и транспортников. Суда с грузом и пассажирами уже в рейсе порой несколько раз переадресовывались. Нечетко была налажена информация. Возникали трудности с питанием.
В заключительный период навигации 1941 года, в связи с обострением ситуации на фронтах, поток эвакуированных возрос. С середины октября железнодорожный узел Сталинграда уже не справлялся с нагрузкой. Нижне-Волжскому пароходству было необходимо ежесуточно вывозить на пристань Владимировку (Ахтубинск) не менее 5 тысяч человек. Речники вывозили по 8 тысяч, в иные дни – до 15 тысяч человек.
В начале ноября 1941 года речники Сталинграда получили еще одно важное задание – организовать несколько переправ. Таких переправ от Камышина до Сероглазки стало тринадцать. Благодаря им в Заволжье с оккупированных районов до наступления морозов было переброшено несколько сот тысяч голов скота, а также грузы эвакуированных колхозов и совхозов.
В конце ноября – начале декабря ударили сильные морозы. Суда еще шли, а на Волге и Каме начался ледостав. Во льдах оказались пароходы с пассажирами, баржи с грузом и людьми. Многие пассажиры не имели теплой одежды, кончались продукты. Разместить людей и обеспечить их продовольствием помогли местные власти.
12 сентября 1941 года Совет Народных Комиссаров принял решение о строительстве железнодорожной ветки Сталинград – Владимировка с паромной переправой через Волгу в районе Латошинки. Паромы прибыли в Сталинград 2 ноября. Это были два крупных специализированных судна, которые пять лет стояли на консервации в Саратове после постройки Увекского моста. 25 декабря 1941 года паром перевез на левый берег первый железнодорожный эшелон. Вскоре, несмотря на зимние условия, паромная переправа стала ежедневно перебрасывать 400 – 500 вагонов.
* * *
Налеты на Сталинград и на Волгу начались еще летом 1941 года. Поэтому в конце лета ГКО (Государственный комитет обороны) и Командованием Военно-морского флота в Сталинграде был сформирован учебный отряд кораблей, преобразованный позже в Волжскую военную флотилию.
Наряду с бронекатерами, переброшенными на Волгу с западных водоемов, флотилия укомплектовывалась канонерскими лодками – переоборудованными речными буксирами.
По первоначальному плану значительная часть лучшего волжского флота должна была войти в состав военной флотилии: только канонерских лодок наметили ввести в состав флотилии 54 единицы. Но зимой немцы были разбиты под Москвой. Наши войска сумели провести несколько успешных операций под Тихвином, Ельцом, Ростовом. Государственный комитет обороны своим постановлением от 21 января 1942 года приостановил мобилизацию транспортных судов Волжского бассейна. Все надеялись, что фронт до Волги не дойдет. Объем перевозок был запланирован выше объема 1941 года. Вместе с тем было понятно, что Волгу, как основную транспортную магистраль центра страны, фашисты не оставят в покое. Поэтому в феврале – марте 1942 года наркомат ВМФ совместно с командованием Волжской военной флотилии разработали целый ряд мероприятий по защите реки.
Создавалась сеть постов наблюдения и связи по Нижней Волге. Организовывались отстойные пункты, которые должны были прикрываться истребительной авиацией и зенитной артиллерией. 23 апреля Сталинградский городской комитет обороны принял специальное постановление «об охране судоходства по реке Волга от воздушного нападения противника на участке Камышин – Астрахань». Нижне-Волжское речное пароходство и пароходство «Волготанкер» обязаны были самостоятельно организовать систему наблюдений за воздухом и водой.
Основной целью военной флотилии было обеспечение бесперебойной работы волжской транспортной коммуникации. «Гаситель», по сути, был аварийно-спасательным судном, его роль в новых, более тяжелых условиях движения флота возрастала, поэтому переводить судно в состав военной флотилии сочли нецелесообразным.
В начале июля 1942 года немецкая авиация начала планомерно бомбить железнодорожные пути, ведущие к Сталинграду. Это сразу сказалось на снабжении фронта и подвозе грузов в город. Транспортный комитет при ГКО обязал волжских речников обеспечить ежедневную доставку только рейсовыми пассажирскими пароходами по 200 тонн различных грузов для оборонных предприятий города.
В это время Сталинградский порт имел 12 механизированных причалов, 20 плавучих кранов и перегружателей, десятки транспортеров. Но вся эта механизация не давала возможности своевременно обрабатывать резко повысившийся объем грузов. В срочном порядке технический персонал порта в течение нескольких дней оборудовал четыре временных причала. Один из них был создан специально для танков и артиллерии.
В Красноармейске были механизированные причалы для переработки донецкого угля. Поскольку уголь не поступал, механизмы демонтировали и отправили на Каму, в Камбарку – туда для снабжения центральных областей шел уголь из Кузбасса. Сталинградские портовики работали по 18 часов в сутки.
В июле развернулись ожесточенные бои на рубеже Дона. К Волге подходили все новые и новые массы людей, которых нужно было переправлять на левый берег. Подвозилось различное имущество, подгонялся скот.
Особую трудность вызывала перевозка скота. Для этих целей дополнительные переправы были созданы в Камышине, Антиповке, Горном Балыклее, Горной Пролейке, Дубовке и Каменном Яре. Планируемая пропускная способность – 30 тысяч голов в сутки. Но военные заняли эти переправы своими грузами, и фактически за 10 июльских дней переправлено было лишь 35 тысяч голов скота.
Положение становилось угрожающим. Руководители области обратились к Наркому речного флота и ЦК партии с просьбой помочь организовать новые переправы и использовать их только целевым образом.
Ряд новых переправ был образован ниже Сталинграда. В конце концов речники и военные договорились, регулировать работу переправ начали совместно. Для перевозки скота использовались даже крупные нефтеналивные баржи.
К этому времени большая часть флота Волго-Камского бассейна уже работала в районе Сталинграда. По указаниям Наркомречфлота в распоряжение Нижне-Волжского пароходства дополнительно было передано 10 крупных пассажирских пароходов, 6 грузовых теплоходов, 20 буксиров, 10 пассажирских катеров и несколько десятков барж.
В этой скученности, при том, что судоводителя Камы и Верхней Волги слабо знали Сталинградские рейды и плес, участились посадки на мель, столкновения, многие деревянные суда давали течь. «Гасителю» без дела стоять не приходилось.
За два месяца на речных судах было перевезено на левый берег 1874 тысячи голов скота, 3529 единиц сельхозтехники, 5102 автомобилей, 8245 подвод.
Во второй половине июля число раненых, поступивших в Сталинград, резко возросло. Город уже не справлялся с таким количеством госпиталей. 28 июля облисполком принял решение об эвакуации 31 госпиталя в Астрахань и в районы Заволжья.
После того, как железнодорожная связь между центральными и южными районами страны оказалась прерванной, основной транспортной магистралью стала Волга. Речниками обеспечивалось снабжение Сталинградского и Юго-Восточного фронтов. По указанию ГКО 65 лучших пароходов и 33 несамоходных судна в разных речных бассейнах были оборудованы под санитарные транспорты.
Большая часть из них летом 1942 года работала в районе Сталинграда.
Не знать или не понимать значение Волги немцы не могли. И, готовясь к броску на Сталинград, немцы поставили задачу прервать движение судов по реке.
В ночь на 24 июля с аэродромов захваченного немцами Донбасса в воздух поднялись «юнкерсы» с морскими минами в 500 и 1000 килограмм. Курс – северо-восток, Волга. Фашисты все рассчитали правильно: среди множества проток, воложек и стариц в темноте фарватер однозначно обозначается цепочкой белых и красных огней. А падающие мины в темноте проглядываются плохо, засечь их трудно.
Мины были поставлены в основном на Саралевских перекатах и в районе Луговой Пролейки, то есть выше и ниже Сталинграда. Немцы рассчитывали, что первые же суда, подорвавшиеся в узкостях, затонут на месте и перекроют судовой ход. Сталинград лишится последней транспортной артерии.
25 июля в районе Луговой Пролейки подорвался пароход «Смоленск», который вел на буксире нефтеналивную баржу. То, что на судовом ходу мина, речники уже знали, у берега на якорях стояло несколько судов, которые давали предупредительные свистки «Смоленску». Судоводители «Смоленска» не сразу разобрались, о чем, собственно, их предупреждают. Произошел взрыв, пароход через несколько минут затонул, погибло одиннадцать человек из двадцати одного. Вечером на баржу «Найдома», которую буксировал «Смоленск», был совершен налет вражеских самолетов. От прямого попадания бомбы баржа загорелась.
В тот же день от авиабомб погиб в районе Камышина пароход «Союзный ЦИК».
На следующий день, 26 июля, в районе Быковых хуторов фашистские самолеты забросали бомбами пассажирский пароход «Александр Невский». Пароход загорелся, погибло много пассажиров и девять членов экипажа.
Отправление караванов из Астрахани прекратилось. Однако в пути было много буксиров с большегрузными неповоротливыми баржами. Не имея никакой защиты, они представляли собой малоподвижные мишени для вражеских бомбардировщиков. В районе села Белогорское (выше Камышина) самолеты забросали бомбами баржу с двенадцатью тысячами тонн горючего. Баржа вспыхнула, а через некоторое время от множества пробоин села на дно. Сверху остался только огонь. Три дня текла нефть из баржи, три дня жители смотрели, как горит Волга.
«Гаситель» боевое крещение принял 27 июля. В районе Ерзовки немцы подожгли нефтекараван. В барже «Обь» было десять тысяч тонн керосина, в корму ей были учалены баржи «Рутка» и «Медянка» с мазутом.
«Гаситель» шел на полном. От его волны трещали и рвались швартовые концы на дебаркадерах и понтонах, опасно кренились паромы-площадки со скотом и людьми. Но все это могло погибнуть вовсе: в сторону города плыли острова огня. Это пылал керосин, выплеснувшийся при взрыве из «Оби».
— Приготовить камероны! – скомандовал капитан.
Мощные струи ударили по пляшущим языкам огня. Струи дробили нефтяную пленку, перемешивали ее с водой, как бы загоняли огонь вглубь, и он гас.
Вскоре пылающие острова были потушены, «Гаситель» устремился к нефтекаравану.
У «Оби» подорвало верхнюю палубу, она пылала, подойти к судну было невозможно. Огонь перекидывался на баржи с мазутом. Устроили водяную завесу, отсекли огонь с «Оби». Однако у «Рутки» уже загорелась деревянная надстройка. Три из восьми водяных пушек ударили по ней. Огонь быстро гас, мощные струи выламывали деревянные конструкции, сбрасывали их за борт. Обильно полили водой палубу и на нее прыгнули два бойца. Палуба парила, в носовой части настил был таким горячим, что жгло через подошвы сапог. К тросам без рукавиц прикоснуться было невозможно. Кнехты окатили водой, смельчаки бросились к ним. Отдана вожжевая с правого борта. Через минуту – с левого. «Гаситель» начал отталкивать освобожденные баржи от пылающей «Оби».
Вскоре «Рутка» и «Медянка» оказались в безопасности, подоспевшие баркасы отвели их в Шадринский затон.
Восьмого августа 1942 года фашистские эскадрильи прорвались к Сарепте. Сарепта – железнодорожная станция в Красноармейском затоне. Вспыхнули вагоны с боеприпасами. Начали рваться снаряды, загорелось паровозное депо, постройки и жилые дома. У причала пламенем охватило баржу со снарядами.
Команда «Гасителя» разделилась на две группы. Пятисотметровые рукава были проложены за несколько минут. От взрывных волн на «Гасителе» лопнули иллюминаторы и стекла в рубке. Людей сбивало с ног. Трудно представить сейчас, как можно в этих условиях работать. Волгари держались. На некоторых загоралась одежда. У многих были опалены волосы и брови.
Огонь начал стихать к шести утра. Тысячи тонн боеприпасов и фронтовых грузов были спасены.
Волга пылала от Камышина до Владимировки. Каждый день приходили все новые сведения о подорвавшихся на минах или утопленных авиабомбами судах.
С 25 июля по 1 августа от авиабомб и мин погибло 79 гражданских судов. Ни один военный корабль не пострадал.
Это обстоятельство до сих пор не находит однозначного объяснения. Одни говорят, что Волжская военная флотилия в нужный час оказалась не готова к выполнению главной своей функции – защите водной коммуникации. Другие утверждают, что речники оказались недостаточно дисциплинированными и не выполняли должным образом инструкции и предписания.
Трагические дни последней недели июля на многое открыли глаза и волжским речникам, и военным морякам.
Речники учились уходить из-под бомбовых ударов и хорошо маскироваться. Военные моряки учились сбивать самолеты и подрывать мины на фарватере. Руководство, гражданское и военное, приняло ряд мер, которые позволили резко сократить потери флота.
Ускорилось переоборудование малых речных судов в боевые тральщики. Бронекатера стали снабжаться особыми прицелами к пушкам для стрельбы по самолетам.
Тральщики были распределены по участкам, командир каждого из них нес персональную ответственность за движение флота на своем участке.
Но особое значение имело вооружение речных судов.
В первый период гражданские суда конвоировались кораблями ВВФ. Но уже 26 июля нарком речного флота Зосима Шашков, докладывая ГКО о положении на Нижней Волге, просил ускорить работы по вооружению гражданских судов. Такое решение было принято. На суда, работающие в районе Астрахань – Саратов, были выделены зенитные пушки, пулеметы, боеприпасы. В штатное расписание вводилась должность «помощник капитана по военной части», чаще всего это лейтенант или мичман.
В его подчинение выделялся расчет из нескольких краснофлотцев. Военные были обязаны не только защищать судно от действий врага, но и обучать экипаж обращению с оружием.
Ходовые рубки судов прикрывались листами брони от пулеметного огня, в Сталинграде и Саратове шла установка орудий на палубы пароходов.
14 августа огнем зенитки гражданский буксир «Срократ» сбил свой первый самолет (впоследствии этим пароходом было сбито еще два). Но главное – не количество сбитых самолетов. Главное в том, что речники, открывая огонь, не позволяли самолетам вести безнаказанно прицельное бомбометание. Результаты сказались быстро. Если с 25 июля по 1 августа погибло 75 судов, то со второго по восьмое августа – лишь 15.
Борьба с минами оказалась более трудной. Не всегда бакенщик или дежурный наблюдательного поста правильно засекали месторасположение мины. И найти их удавалось не сразу. Фашистские летчики в какой-то момент начали сбрасывать на фарватер многоимпульсные мины с кратностью до пятнадцати. Многоимпульсность означала, что судно несколько раз могло пройти над миной, и лишь на пятый, десятый или пятнадцатый раз она срабатывала. Военные моряки не сразу разгадали эту хитрость. С третьего по девятое августа на минах подорвалось 10 самоходных судов, в том числе крупные пассажирские пароходы «Виктор Хользунов», «Коммунистка», теплоход «Ильич», грузопассажирский теплоход «Мартын Лядов».
Но все же тральщики, наблюдатели и гидрографы военной флотилии научились засекать и подрывать мины. На сложных перекатах порой убиралась плавучая обстановка, зато устанавливались дополнительные створы. Бакенщики совместно с гидрографами флотилии обставляли ложные фарватеры. Улучшилась информация судоводителей о положении на том или ином участке плеса. Некоторые суда становились под размагничивание, что значительно уменьшало вероятность подрыва.
Речникам пришлось отказаться от освещаемых знаков плавучей обстановки. Ночью караваны и одиночные суда, как правило, стояли. Длительные стоянки вызывало траление заминированных перекатов. Суточный пробег сократился более чем на 50 процентов.
И тем не менее Сталинградский речпорт работал с особой напряженностью: сверху и снизу прибывали войска, оружие, боеприпасы, военная техника. Из Сталинграда увозились раненые и эвакуированные.
Лишь 23 августа нарком речпорта Зосима Шашков был вынужден отдать приказ о прекращении транзитного судоходства в районе Сталинграда.
23 августа из города за Волгу перевозили детей, переправляли раненых. У причалов собирались толпы, все старались поскорее покинуть город. Пароходы, катера, буксиры с баржами, понтонами – все было в движении.
После полудня раздались тревожные гудки о воздушной тревоге.Началась бомбардировка Сталинграда.
Немецкие эскадрильи заходили на город волна за волной. Сыпались тысячи бомб на жилые дома, больницы, заводы. Бомбы падали на пристани, портовые сооружения, на суда, которые стояли на рейде или работали на переправах.
Горело все, что могло гореть.Над Волгой полз удушливый дым. «Гаситель» переходил с одного горящего объекта на другой. Спасали и суда и вагоны, стоявшие на портовой ветке.
23 августа бомбами и огнем в Сталинградском порту было уничтожено 14 складов, 25 стационарных транспортеров, 19 кранов. На рейде и у причалов погибло два дебаркадера и одиннадцать сухогрузных барж.
С наступлением темноты группа работников порта перегрузила часть ценного груза на баркас и переправила на левый берег. В эту же ночь от причалов были уведены сохранившиеся несамоходные суда.
24 августа была разбита нефтебаза. В то время она располагалась выше основных сталинградских пристаней, в районе завода «Красный Октябрь». Туда переместился «Гаситель». Потоки горящей нефти устремились в Волгу. Они подхватывались течением и разливались по руслу. Вдоль всего сталинградского берега плыли пылающие острова. Потушить их все одновременно было невозможно. Пока бойцы пожарного расчета отбивали от берега очередной огненный остров, капитан прикидывал, какому следующему объекту грозит опасность.
На третьем участке порта во время бомбежки загорелись лабазы. Огонь с минуты на минуту мог перекинуться и на плавучий вокзал, и на грузовые дебаркадеры. Их надо было срочно уводить. Но поблизости – ни одного буксировщика. Шкипер вокзала Трофимов, шкиперы грузовых дебаркадеров Касимов и Чернокозов отдали троса, поданные на берег. Ветер начал относить суда. Вскоре они оказались на рейде, в безопасном от огня месте.
24 августа в районе Сталинграда погибли два дебаркадера, две нефтемашинки, плавучий магазин, сухогрузная баржа, два буксирных парохода. В районе Акатовки вышедшими к берегу немцами был разбит и сожжен санитарный пароход «Композитор Бородин» с ранеными на борту.
Переправы работали, несмотря на бомбежку. Некоторые баркасы и пароходы получили повреждения. На переправу стал даже крупный транзитный пассажирский теплоход «Парижская Коммуна». Он брал до полутора тысяч человек и совершил за три дня двенадцать рейсов.
На левый берег, за Волгу рвались тысячи человек, срочной доставки на правый берег для своих подразделений требовали, размахивая пистолетами, армейские офицеры. Справиться со всем этим капитанам буксиров, шкиперам и работникам пароходства было нелегко: то и дело возникали конфликты, которые задерживали отправку, срывали движение, создавали дополнительное напряжение для речников.
25 августа Военный совет Юго-Восточного и Сталинградского фронтов принял постановление «Об увеличении переправ через Волгу». Это постановление предусматривало не только создание новых переправ, но и более четкую организацию их работы. На каждую переправу назначались комендант, военком и группа автоматчиков. Только так можно было приглушить конфликты и навести порядок.После этого проявления замешательства, неорганизованности, а также попытки отдельных командиров снять суда на обслуживание своих частей, прекратились.
25 августа «Гаситель» перевозил с правого берега раненых, а с левого – оружие и боеприпасы. Вечером, приняв очередную партию фронтового груза, судно отправилось в очередной рейс. У самого выхода из Сталинградского затона на него напали два «юнкерса» и один «мессершмит». Последовала серия взрывов, палубу и надстройки прошили пулеметные очереди. Вышло из строя рулевое управление и машинный телеграф. В корпусе образовалось множество осколочных пробоин, сквозь которые хлынула вода. Усилиями помощника механика, рулевых повреждения были оперативно устранены. Другие члены экипажа заделали пробоины. «Гаситель» продолжал работу.
25 августа в районе Сталинграда погибла брандвахта, две сухогрузных баржи, нефтеналивная баржа «Коммуна» (место ее гибели в районе элеватора до сих пор ограждается буем). У входа в Сталинградский затон в результате прямого попадания нескольких зажигательных бомб сгорел крупный пассажирский теплоход «Красноармеец».
26 августа на рейде, ближе к левому берегу на якорях стояли крупные пассажирские пароходы и теплоходы: «Парижская коммуна», «Михаил Калинин», «Иосиф Сталин», «Чичерин», «Клим Ворошилов». Ниже Сталинграда оставались заминированными несколько перекатов, выше Сталинграда, у Акатовки, Волга простреливалась вышедшими к берегу немцами. Держать крупные пароходы на Сталинградском рейде тоже было невозможно, поскольку немцы начинали уже прицельное бомбометание по судам. Кроме того, оставаясь на рейде, пароходы бездействовали. А они были очень нужны для перевозок людей и грузов.
На совещании представителей командования фронта, Нижневолжского пароходства и наркомата речфлота решено было прорываться вверх. В сторону Камышина отправили теплоход «Таджикия». В районе Акатовки теплоход был атакован «мессершмитами» и обстрелян береговой артиллерией. На судне появились повреждения и вспыхнул пожар. Но силами судовой команды пожар был потушен, повреждения устранены, из Камышина капитан доложил об успешном прохождении опасной зоны. После этого наркомом было принято решение отправить пассажирские суда.
В ночь с 26 не 27 августа вышли «Парижская коммуна», «Михаил Калинин», «Иосиф Сталин». У Латошинки «Парижская Коммуна» (капитан Л.Д.Галашин) через громкоговорящие системы получил приказ немцев причалить к берегу. Л.Д.Галашин убавил ход и, приблизив судно к яру, сделал вид, что подчиняется приказу. У самого берега он выровнял теплоход на течение, дал «полный вперед» и стал стремительно уходить. Немцы поняли этот маневр, но орудийные башни танков, вышедших на берег, не могли наклоняться вниз. Теплоход на время оказался в непростреливаемой, «мертвой» зоне. Пользуясь кратким замешательством немцев, таким же образом опасную зону успел пройти и «Михаил Калинин» (капитан Н.М.Богатов). Весь огонь своих орудий немцы сосредоточили на подходящем «Иосифе Сталине» (капитан И.С.Рачков). На судне в нескольких местах возникли пожары. Экипаж боролся с огнем, но вскоре вышла из строя пожарная помпа, а потом и рулевое управление. Капитан погиб на своем посту. Старпому удалось привалить судно к осередку «Ахтубинский», после чего он тоже погиб.
Часть пассажиров и экипажа высадились на осередок, несколько десятков человек спас баркас «Наблюдатель». Погибло несколько сотен женщин и детей. Надстройки парохода выгорели.
В конце сентября уровень воды в Волге стал падать. Это вызвало необходимость переделывать причалы. Но если с этим речники и инженерные войска как-то справлялись, то обмеление Скудринского переката грозило сорвать работу по снабжению наиболее крупных судов 62 армии. Ни о каком земснаряде речи не могло быть – его расстреляли бы в одночасье.
Провести работы по увеличению глубин взялся инженер технического участка М.Н.Сазин. Вместе с двумя саперами Сазин с лодки на самые мелкие места переката опускал взрывчатку. После взрыва образовывалась яма. Вряд ли немцы понимали, какого рода ведутся работы среди Волги. Но вполне могли предположить, что взрывы не для пользы германских войск и, на всякий случай, начали обстреливать лодку из минометов. Взрывники вынуждены были укрыться, но вскоре вновь вышли на перекат. Так повторялось несколько раз. За два дня смельчакам удалось углубить перекат на 30 сантиметров. Переправа вновь стала работать на полную мощность.
Кроме обеспечения переправ, речники активно участвовали в боевых операциях Волжской военной флотилии.
В сентябре пароход «Ласточка» был передан военным морякам. Пароходик это небольшой, длинноствольная пушка едва разместилась на палубе. А на корме установили вместительный чугунный котел для постановки дымовой завесы. «Ласточка» отличалась малой осадкой. Поэтому именно ее отправили по левобережному мелководью, вдоль Крита, от затона вверх. На корме разожгли котел, пелена дыма поплыла над плесом. Легкий ветер тянул его на правый берег. На траверзе «Красного Октября» «Ласточка» вышла на середину реки и повернула обратно. Возвращаться пришлось в клубах собственной дымовой завесы. Но этот случай был предусмотрен, на судне имелись противогазы. «Ласточка» успешно выполнила задание. Бронекатера, невидимые сквозь дым, пересекли Волгу, из судовых «катюш» дали несколько залпов по закрепившемуся на берегах врагу.
На следующий день эта группа кораблей была обнаружена. Над Волгой появились вражеские самолеты. Орудие «Ласточки» било по ним, не позволяя вести прицельное бомбометание. Осколками были пробиты борта парохода, но экипаж быстро заделал пробоины.
В конце сентября судно было передано в распоряжение дивизии генерала Родимцева. «Ласточка» вместе с несколькими другими небольшими судами отстаивалась не у левого, а у правого берега, там, где сейчас «стенка Родимцева». В обрывистом берегу были вырыты землянки, там вместе с гвардейцами светлое время суток пережидали и экипажи судов. Ночью «Ласточка» подвозила боеприпасы и пополнения, эвакуировала раненых на левый берег.
При одном из налетов у «Ласточки» было повреждено левое гребное колесо, но работники судоремонтного завода за ночь устранили все неполадки.
«Гаситель» вместе с другими судами использовался на переправах. В этих рейсах все чаще сказывалось то, что это судно предназначено для других целей. Высокие борта задерживали погрузку-выгрузку. Большая осадка сковывала возможность маневра на плесе. Вода в сентябре падала, подходы к причалам, воложки и горловины затонов мелели. 22 сентября «Гаситель» не смог выйти из Сталинградского затона. Команда была расформирована. С выходом немцев к центральной переправе затон стал регулярно обстреливаться, и база флота из Красной Слободы была переведена на Тумак. «Гаситель» остался без должного пригляда. 14 октября был сильный налет на затон и Слободу, судно вновь получило множество пробоин и осело на дно.
Морозы осенью 1942 года ударили рано. Забереги и первые льдины на Волге появились уже 5 ноября. Вскоре пошла шуга.
А советское командование готовилось к наступлению и рассчитывало, что большая часть войск и техники пойдет через Волгу.
Северная группа войск снабжалась частично сухопутным путем, частично – водным. Донской фронт обеспечивало 8 переправ.
По-прежнему в трудном положении оставалась 62 армия. Она могла снабжаться только через переправы.
С 10 ноября лед на Волге пошел сплошной массой. Деревянные баржи, исправно работавшие в летнее время в качестве паромов, пришлось убирать. Катера с маломощными машинами не выдерживали напора льда и на переправах работать не могли.
Военный совет Сталинградского фронта еще 23 октября постановил мобилизовать ряд морских и речных судов, способных работать во льдах. Большая часть судов Нижне-Волжского пароходства уже была задействована на переправах. Для организации ледовых переправ была произведена перегруппировка местного флота. Кроме того, мобилизованы были пароходы и баржи «Волготанкера». На баржах «Волготанкера», имевших, как правило, ровную палубу большой площади, перевозились тяжелые орудия и громоздкая военная техника. Крупный речной буксир брал на борт до 600 бойцов и командиров.
На севере надо было снабжать 62 армию, блокированные группы войск Горохова и Людникова. Северные переправы, в отличие от южных, по-прежнему оставались под непрерывным артиллерийским и минометным огнем. Для этих переправ были подобраны наиболее маневренные суда подходящей мощности и конструкции. В основном – винтовые баркасы и небольшие металлические баржи с крепким набором.
На южных переправах действовали в основном мощные колесные буксиры и большегрузные баржи.
Речникам во льдах было работать не в новинку. Однако скорость и маневренность в условиях ледохода значительно снижались, соответственно увеличивалась вероятность попадания вражеского снаряда.
Группа южных переправ продолжала работать. Там были по большей части сосредоточены колесные пароходы. Деревянные плицы ломались во льдах, на место досок приспосабливали бревна и железнодорожные шпалы. Это, конечно, уменьшало тяговую силу, но зато позволяло дольше продержаться во льдах. Опасности бомбежек и артобстрелов в этих местах уже не было и на участках со слабым течением, меж отмелями и островами инженерные войска начали наводить ледовые и свайно-понтонные переправы. Но поставки фронту не должны были прекращаться ни на минуту.
Переправы работали до последнего.
О вкладе речников в обеспечение войск и эвакуацию населения во время Сталинградской битвы хорошо говорят цифры.
Буксирные пароходы, одиночно и с баркасами-паромами, совершили 9860 рейсов через Волгу. Пассажирские пароходы и катера – 915 рейсов.
Армейские паромы совершили 3804 рейса, понтоны – 2460 рейсов.
На переправах Донского фронта речники перевезли 524 тысячи человек, 65,5 тысяч автомашин, 40 тысяч повозок, 2450 танков, тягачей и тракторов, 61,5 тысяч тонн грузов.
Корабли Волжской военной флотилии, участвовавшие в перевозках, переправили 65 тысяч человек и 2393 тонны грузов.
От бомбардировок, мин, артиллерийского и минометного огня на Нижней Волге затонуло 335 судов. Из них 15 крупных грузопассажирских, 74 буксирных и вспомогательных, 197 барж общей грузоподъемностью 485 тысяч тонн, 49 судов технического флота. 34 судна получили серьезные повреждения.
Речникам Нижне-Волжского пароходства было вручено переходящее Красное знамя Государственного Комитета Обороны за 1942 год.
Вдумываясь в события военных лет, приходишь к удивительным выводам. Для речников Сталинградская битва началась на месяц раньше того дня, когда немцы вышли к Волге. А закончилась чуть ли не через год после капитуляции группировки Паулюса.
С началом войны многие речные предприятия постановлением Государственного комитета обороны работали над военными заказами. Флот, причально-пристанское хозяйство, перегрузочная техника годами практически не ремонтировались.
В 1943 году руководство страны вынуждено было принять ряд чрезвычайных мер по восстановлению и развитию транспорта. На предприятиях Наркомречфлота правительство разрешило сократить на 35 процентов выпуск боеприпасов с тем, чтобы освободившиеся мощности использовать по прямому назначению.
Сталинград по-прежнему оставался важнейшим транспортным узлом. Снабжения требовал фронт, огромное количество строительных материалов и оборудования должно было доставляться на восстановление города.
Город нуждался в волжской магистрали.
В зиму сорок третьего года суда Нижне-Волжского пароходства и Сталинградского порта стояли частью в Булгаковском затоне, частью – в Ахтубе. Их надо было ремонтировать и вводить в эксплуатацию. Возле судов члены судовых экипажей вырыли землянки, охраняли их и вели ремонт.
Сталинградский порт и акватория Волги, прилегавшая к нему, представляли собой печальную картину: все сожжено, исковеркано, разбито. На подходах к причалам – трубы затонувших судов, на рейде – утопленные пароходы и баржи.
Работы на территории порта начались до открытия навигации.
К середине марта в Сталинград вернулись практически все штатные работники порта. Территория очищалась от завалов, восстанавливались причалы, мастерские, возводилось жилье.
Очень много было тяжелой рутинной работы по очистке территории. Понимая значимость порта в восстановлении Сталинграда, городские власти устраивали воскресники, в которых участвовали работники многих предприятий. Сами портовики не считались со временем. Первыми вошли в строй переправа и пассажирские причалы. Транзитные грузы стали принимать в Красноармейске, там повреждений было меньше. Восстанавливался и флот. Уже в феврале 1943 года подняли пароходы «Капитан Иванищев», «Стахановец». Кроме того, было поднято шесть барж.
«Гаситель» был поднят из воды, отремонтирован. Судно начало работать по своему прямому назначению. А назначение – не только тушить пожары на реке, но и откачивать воду из деревянных барж, принимать участие в аварийно-спасательных операциях. Работы хватало.
Немцы и после разгрома под Сталинградом не оставляли попыток блокировать волжскую магистраль.
5 апреля над Волгой появился первый вражеский самолет-разведчик. С того дня авиаразведка велась регулярно. Самолеты выходили к Волге на разных участках между Саратовым и Астраханью. Появляясь с горной стороны, они летели вдоль Волги, фиксируя движение караванов и одиночных судов.
Из 344 мин, поставленных еще в 1942 году, уничтожено было лишь 146, то есть менее половины. А с 18 апреля 1943 года постановки мин возобновились. Специально для этого немецкое командование выделило сотую бомбардировочно-минную эскадру.
Фронт был уже за сотни километров от Волги, а суда вновь начали гибнуть одно за другим.
Весной 1943 года на плесе между Камышином и Ахтубинском подорвались канонерская лодка «Усыскин», баржи «Катунь» и «Тарлык», пароход «Ваня-коммунист», пароход «Кормилец», баркасы «Сталинградец» и «Гражданка». Список с каждым днем увеличивался. Росли потери людей и грузов. Только на одной барже «Катунь» было 9600 тонн авиабензина, что равно 20000 заправок фронтовых самолетов-истребителей.
Выявился недостаток тральщиков. Работа на минном поле длилась порою по нескольку дней, в это время караваны простаивали. Обычный рейс от Астрахани до Саратова буксира с баржами занимал 8 – 9 дней, а в первый период навигации 1943 года он составлял 20 – 30 дней.
Для изменения ситуации были приняты неотложные меры.
Волжские пароходства, а также ряд других ведомств (в основном – сплавные конторы) передают морякам суда, пригодные быть тральщиками. Таких судов к середине навигации 1943 года насчитывалось более 320 против 50 к началу навигации.
Увеличилось количество постов наблюдения, по берегам устанавливаются зенитные батареи, зенитные пушки и пулеметы сохраняются и на речных судах.
Поскольку угроза непосредственного огневого контакта с противником миновала, военные моряки передают в распоряжение речников ряд канонерских лодок. С них снимаются кормовые орудия и восстанавливаются буксирные арки. Носовые орудия и зенитные пулеметы остаются для противодействия авиации противника.
Подрывов стало меньше, самолеты противника, обстреливаемые береговыми и корабельными расчетами, не могли вести постановку мин и бомбометание на низких высотах.
Потерь от прямых попаданий бомб среди речных судов в навигацию 1943 года не было. Из прошедших в районе Нижней Волги более чем 8 тысяч судов на минах подорвалось 20. При этом виновниками иногда были судоводители, не выполнявшие правил плавания в опасных зонах. По вине судоводителей подорвался пароход «Сергей Лазо».
19 июня в районе Астрахани канонерской лодкой «Ленин» был сбит «хенкель».
«Гаситель» вместе со своим старым капитаном исправно нес сторожевую службу на Волгоградском рейде вплоть до шестидесятых годов. Капитан ушел на пенсию, а «Гасителя» у пожарного причала заменил более современный «Стерегущий». Однако «Гаситель» не был отправлен на покой – он стал пожарно-спасательным судном в Волжском аванпорту. Там утонул еще раз. Правда, не вследствие каких-то чрезвычайных обстоятельств, а по халатности: перед зимним ремонтом отсоединили гребные валы, а закрепить их не удосужились, при перестановке судна на другое место валы сдвинулись, через сальники дейдвудов хлынула вода. Однако судно вновь подняли, оно проработало еще несколько лет. Из состава действующего флота «Гаситель» списан в 1966 году. Он был поставлен в качестве своего рода водоотбойной дамбы у левого берега в районе Красной Слободы. Там его понемногу замывало, заносило песком и илом. «Гаситель» в 1977 году вновь был поднят, очищен, покрашен и установлен на пьедестал.